Встреча с классиком

К парку «Аполло», на выставку в честь своего грядущего 85-летия, известный писатель и председатель Российского детского фонда Альберт Лиханов прибыл на белом автомобиле. Выйдя из машины, классик русской литературы поприветствовал меня и фотографа рукопожатиями.

«Говорили бы, что Вятка – город для детей»

– В детстве я очень любил бывать в парке «Аполло» и очень рад тому, что в настоящее время парк находится не в запустении, – сказал Альберт Анатольевич и указал в левую сторону парка. – Когда мне было 4-5 лет, то мы ходили с тётей в деревянный кинотеатр. В довоенное время здесь показывали немые фильмы. Нередко сюда приезжали выступать гастролёры: цыгане, фокусники, лилипуты и так далее.

Вслед за этим писатель вспомнил, что парк в своё время планировалось сделать частью амбициозного проекта.

– Однажды я с Вадимом Бакатиным и Анжелием Михеевым накануне моего 50-летия в 1985 году устроили неформальную экскурсию без охраны и обошли весь квартал по Горбачёва до «Трудовых Резервов». И вся эта территориальная вырубка была определена нами как «Детская Вятка», и заканчивалась она за нынешним Театром кукол, – поделился председатель Российского детского фонда. – Современная улица Герцена мне нравится, хоть тут всё и новодел, но всё то же самое должно было быть построено для разнообразных детских учреждений. Это и Вятская гуманитарная гимназия с особым статусом, и крытый детский стадион, и легкоатлетический манеж европейского класса, рядом современный бассейн. И что самое главное, все старые дома при этом сохранялись. Если бы Бакатин задержался в Кирове, всё это пространство служило бы детям. И по всей России говорили бы, что Вятка – это город для детей.

«Мы накачивали мускулатуру»

К прославленному писателю стали подходить прохожие, ребята с детской площадки. Звучали серьёзные вопросы – о педагогике, образовании.

– А сколько вы книг-то написали? Много или тысячи? – спросил затем отважно мальчик лет 5-6.

Альберт Анатольевич улыбнулся и поведал о процессе создания произведений: «Я пишу книгу ручкой на бумажке, и она долго-долго пишется. Но потом, когда её напечатают на машинке, то отпечатают в типографии столько, сколько закажут».
Второй, уже более взрослый мальчишка, поинтересовался: «Как вы относитесь к ЕГЭ?»
– Как к безобразию, но вам не понравится, когда я расшифрую, что это значит. Когда я учился ещё в кировской школе №9, мы начинали сдавать экзамены, начиная с 4-го класса. У нас первый экзамен был – сочинение или изложение. Раньше была десятилетка, и мы до конца учёбы каждый год сдавали экзамены по предметам (их было от 5 до 11). У меня, например, была тригонометрия. Вы, наверное, не знаете об этом предмете. Алгебра, геометрия, тригонометрия. Вот надо это было мне? Я страдал, потому что был не склонен к математике. Поскольку это мы сдавали каждый раз, у нас поддерживались знания. Мы накачивали мускулатуру.

О литературе и бесценных книгах

– Альберт Анатольевич, что касается литературной деятельности, над чем сейчас работаете?

– Когда я над чем-то работаю, то я никогда об этом никому не говорю, даже собственной жене. В этом году накануне всей этой пандемии я написал маленькую повесть, которая называется «Незабытые игрушки». Она входит в цикл «Русские мальчики» и посвящена сильно забытом времени. Тому, что было перед самой войной. И с детьми, и со взрослыми. Всё это в повести у меня выглядит не так, как нам сегодня преподносит историография. Я помню тот мир, как светлый, и помню готовность того мира к войне, к испытаниям. У меня там есть и биографическая канва. Мой отец работал на заводе Кутшо и добровольцем ушёл на фронт. Коммунистом был. В августе 1941 года его призвали. Ушёл на фронт, а в октябре его уже ранили под Москвой. Санитарный поезд шёл на Урал, а в Кирове он просил, чтобы его списали в местный госпиталь. В госпитале работала моя мама всю войну в лаборатории. В декабре 1941 он, выписавшись из госпиталя, снова ушёл на войну. Представляете, какая внутренняя ломка. Это не было трагедией. Мы понимали, что отец уйдёт на войну после реабилитации в госпитале. Это же самое произошло ещё раз. Два раза его ранили, и два раза он списывался из госпиталя. Я его два раза во время войны видел. Войну он закончил не в 1945, а в 1946 году. А у моей жены Лилии Александровны, кстати, первого диктора областного телевидения, в июле 41 года погиб отец, который служил пограничником в западной Эстонии. А в 1945 здесь погибла мать. Вот война, окантованная двумя потерями. А мне повезло, и мой отец вернулся.

– Произведения каких писателей обязательно нужно читать?

– Это неодносложный разговор. «Да» или «нет» не ответишь. У меня, как у писателя, много друзей и старших мастеров. Тех, которых я знал, которых люблю. Сказать один-два: Пушкин, Лермонтов, со мной так не получится разговора. Я должен говорить всерьёз или не говорить вовсе. Да, мы все должны расти на нашей классике. Но в каждый отрезок жизни – это разное. Вначале ты любишь Пушкина, а по мере взросления Достоевского. Почему? По каким причинам? Это всё складывается, рифмуется с самой жизнью. У каждого в своё время свой писатель.

– Бумажная литература будет жить?

– Книги не уйдут. Надо их беречь и не торопиться выбрасывать. Вообще относиться к этому как к ценности, которая дороже любых денег. Как раз сегодня был в библиотеке Герцена, там уже создана межбиблиотечная коллекция книг, которые дарили мне с автографами. Разные люди, ученые, врачи, писатели, артисты. Эти книги я никогда не смею выбрасывать, и вот сейчас создан фонд. Он был ещё начат при Клавдии Михайловне Войханской. Она предложила мне эту инициативу, и я всё время посылал ей эти книги. Сейчас, когда возникла моя библиотека, я перенёс туда. Там 700 книг, здесь – 1200. Приближаемся к двум тысячам. Для меня это очень дорогая сердцу работа, потому что каждая книга связана с человеком, с судьбой. В ней наши отношения. То, что он мне писал, то, что я знаю о нём. Я могу знать то, что другие не знают. Я дорожу этой работой. Книги надо хранить вечно в каждой семье. Я всю жизнь вожу две такие книги: Пушкин – полное собрание сочинений в одном томе (дореволюционное издание Вольфа) и Лермонтов. Вот эти две книги во время войны мне подарила мама. Каким образом они у неё оказались? У нас было много здесь эвакуированных врачей, и они работали вместе с ней. И они эти книги вывезли, чтобы продавать и выживать. Они готовы были идти на рынок, и здесь мама подошла и сказала: «Дайте я куплю у вас эти книги». Вот эти два тома идут со мной по жизни. Они мои иконы, спасители.

Катя Злобина